двадцати весен, ушел из родного племени с несколькими десятками своих сверстников, таких же неугомонных, не желающих жить по законам своего рода и занялся степным разбоем. Оказался молодой вожак удачлив: вскоре ватага его увеличилась до трехсот воинов. Потом было несколько успешных набегов на приморские греческие селения. Гунчак разбогател. К нему продолжали примыкать половцы, ушедшие по разным причинам из своих племен. И не только половцы — аланы, саксины, бродники, черкесы, башкирды даже. Вскоре число его воинов перевалило за тысячу. С таким войском можно было вершить большие дела. И Гунчак не преминул этим воспользоваться. Он захватил изрядный кусок степи в верхнем течении Дона, подчинив тамошних бродников, основав там летние кочевья. Потом захватил земли небольших половецких племен на юге, для зимовок. Так удачливый вожак разбойников стал ханом.

Историю эту рассказывал Ратьше сам Гунчак. Приходилось им встречаться. И часто. Спервоначалу новоиспеченный хан начал было по своей разбойничьей привычке беспокоить селения рязанцев, продвигающиеся на юг, вглубь степи, но получив от воинов Ратислава, который тогда уже возглавлял степную стражу, укорот, присмирел. Потом у них возникло даже, что-то вроде дружбы. Взаимовыгодной. Русичи помогали Гунчаку отбиться от более сильных врагов из степи, помогали продовольствием в голодные годы, а хан сообщал о том, что творится в половецких ордах и даже принимал участие в карательных походах, на досаждавшие им набегами, племена степняков. Довольно часто гостевали хан и воевода степной стражи друг у друга. Пиры, охота, разговоры о жизни.

Когда к кочевью Гунчака вплотную приблизились татарские отряды, хан поднял своих людей и куда-то ушел. Произошло это так быстро, что он даже не успел подать весть Ратиславу. Два года о Гунчаке ничего не было слышно и вот такая встреча.

Половец узнал боярина сразу. Обрадовано вскочил на ноги, протянул руки для объятия.

— Ратьша! Друг! Как рад тебя видеть! — по-русски, почти не коверкая слов, воскликнул он.

Ратислав заключать Гунчака в объятия не спешил, даже немного отстранился. Руки половца бессильно упали, улыбка сползла с лица.

— Понимаю, — тихо произнес он. — Твои люди нашли тех, у скотьего двора…

— Нашли, — подтвердил боярин. — Ты огорчил меня, друг. Или больше не друг ты мне? Пришел с войной на мою землю. Убил людей, находящихся под моей защитой.

Гунчак опустил голову, развел руками.

— Многое изменилось за эти два года, что мы не виделись, Ратьша.

— Может быть, но зачем ты убил женщин и детей? Ты же знаешь, как мы караем за то.

— Знаю… — еле слышно отозвался половец.

Потом поднял голову, глянул в глаза Ратиславу и попросил:

— Но ты хоть выслушаешь меня?

— Это обязательно, — кивнул боярин. — Думаю услышать от тебя много интересного. Про татар.

— Хорошо, — Гунчак с облегчением вздохнул, поняв, что прямо сейчас его казнить не будут. — Где будем разговаривать?

— Поднимемся в терем, — решил Ратьша. — Могута, дай приказ становиться на ночевку и узнай о потерях. Дозоры пусть выставят, а то попадемся так же, как вот эти.

Он кивнул на половцев, сидящих на полу.

— Сделаю, боярин, — кивнул ближник.

— Потом сообрази чего-нибудь перекусить и поднимайся к нам, — уже шагая к лестнице, добавил Ратьша. — Разговор, верно, будет долгий.

Ратислав и Гунчак поднялись по скрипучей лесенке в терем. Помещение было не велико, по стенам — лавки, в центре небольшой стол. Здесь оказалось посветлее, чем внизу — окна, затянутые бычьим пузырем, были больше. Стало можно рассмотреть пленника получше. Да, за два года, прошедшие со времени их последней встречи, половецкий хан заметно изменился. Он и раньше всегда был поджарым, а теперь похудел еще больше. В карих глазах его поселился какой-то лихорадочный блеск. Щеки запали, обрисовывая широкие скулы. В черных коротких волосах и аккуратно подбритой бородке появились нити седины, а ведь Гунчак был старше Ратьши всего-то на пару лет. Правда, одет хан был даже богаче, чем раньше. Расшитый золотом распашной длинный кафтан, под ним атласная золотистого цвета поддевка, широкие темно-синие штаны с богатым, тоже шитым золотыми нитями, поясом, короткие красные, с загнутыми носами, сапоги. На поясе болтаются пустые сабельные ножны с золотым, похоже, носком, отделанные самоцветными камнями.

— Садись, рассказывай, — показал боярин половцу на лавку. — Давненько я не слушал твоих баек.

Сам уселся напротив за стол. Рассказчиком Гунчак и в самом деле был знатным, как начнет говорить, заслушаешься. И не понять, где в рассказе правда, где вымысел. Говорил с пылом, представляя в лицах участников истории. Сегодня, правда, настроение у степняка было не то, потому рассказ он начал тусклым, каким-то потерянным голосом.

— Тогда, два года назад, поняв, что с татарами мне не тягаться, я решил сниматься с места всем кочевьем и уходить на запад к Днепру. Туда стекались все половецкие племена, не желающие покориться. Надеялся, что объединившись, сможем отбиться. Двигались медленно: мои воины, когда-то легкие на подъем, обросли семьями, скарбом, стадами скота. Бродники с нами не пошли, решили договориться с татарами. И они их и в самом деле не тронули. Наступала зима. Я приказал свернуть на юг, благо к тому времени от татар мы оторвались. Да они за нами и не гнались особо. На зимовку встали недалеко от берега Сурожского моря. Перезимовали вполне благополучно. Были, правда, мелкие стычки с другими беглецами, но мои воины сильны и всегда побеждают.

На этом месте Гунчак, начавший, было, немного оживать и вести рассказ в своей привычной манере, запнулся и поправился:

— Вернее, побеждали…

— И раньше-то не всегда, — решил уточнить Ратислав.

— Ну, с твоими воинами вообще мало кто может справиться, — видно, решил подольститься половец.

— Ладно, что дальше было?

— Перезимовали благополучно, — помолчав, продолжил Гунчак. — Потом пришла весна. Разведчики донесли, что в степи тихо. Татары куда-то пропали. Говорили, ушли к Итилю. Я решил не спешить: места хорошие, травы много, надо, чтобы скотина после зимы отъелась. Крупные орды были разбиты татарами, или откочевали за Днепр. Мелкие нам были не страшны. Я даже стал подумывать, не остаться ли в этих местах насовсем, уж больно хороши! Лето тоже прошло спокойно, но вот пришла осень, а вместе с ней татары. Огромное войско с другого края земли. Часть его начала воевать булгар и башкирдов, а часть открыла охоту на нас, куманов. Узнав о том, мы снова снялись с места и двинулись на запад. Шли опять небыстро и поплатились за то. Татары шли громадной облавой, растянувшись от берегов Сурожского моря до южных границ русских княжеств. Но про это мы узнали, когда стало поздно. Один из татарских отрядов гнал нас три дня, охватывая с боков своими крыльями, а потом